— Да не бойся ты, — хмыкнул Род. — Обычная защита от случайных прохожих. Ну и ты же не хочешь, чтобы тебя за ночь мошкара сгрызла?

— Не. — Я облегченно мотнула головой и взглянула на него уже с любопытством. — Ведь ты не простой маг? Ты так ловко управился с толпой и вот сейчас…

— Я не магистр, если ты об этом, — покачал Род головой.

— Но твои способности выше средних. Почему бы тебе не прийти в Академию и не заявить о себе? Анхайлиг обязательно…

— Не упоминай его имени, ладно? — резко оборвал Род. — Звание — пустой звук, а в Академии ноги моей не будет.

— Но ты ведь идешь туда со мной?

— Доведу тебя до порога, развернусь и уйду. Мне и так живется неплохо.

Я растерянно смолкла.

— Ладно, давай спать, — закрыв тему, решил некромант.

Кивнув, я перебралась на лапник. Спать не хотелось — взбудораженное сознание требовало действий, однако надо все-таки попробовать отдохнуть.

Род с сомнением посмотрел на костер, а потом вдруг скинул балахон и протянул мне, оставшись только в потертых кожаных штанах и холщовой рубахе.

— Держи, — буркнул он, — а то еще замерзнешь.

Вот вам и нелюдимый некромант. Стараясь не показывать удивления, я взяла балахон и благодарно улыбнулась:

— Спасибо.

Ничего не ответив, Род растянулся на лапнике и повернулся ко мне спиной. Н-да, характер у него несладкий. И с кем свел меня телепорт Арта?

Я набросила балахон Рода и искоса взглянула на некроманта. Странный он. Видно, что сильный маг, но почему-то на дух не переносит Анхайлига и Академию. Однако Род уважает кодекс, и это дает надежду, что я все-таки туда вернусь. Эх, жаль, больше нет ментальной связи с Ари, он бы почувствовал, что мне нужна помощь. Он бы нашел меня, а потом мы бы придумали, как помочь Арту. Арт. Как он? Сердце кольнуло тяжелое предчувствие, но поверить в то, что вампира больше нет, я не могла.

«Представь себе хотя бы ну… сто лет рядом с ним», — вспомнились слова эльфа. И представлю! Плевать на то, что Арт архивампир! Я с чем угодно соглашусь, пусть даже женится, на ком хочет, только пусть будет жив.

— Тень, хватит вздыхать, — раздалось ворчание рядом. — Спи уже.

— Извини. — Я посильнее закуталась в балахон. — Просто сон не идет, как подумаю о… В общем, не могу заснуть, — завершила я и неожиданно зевнула.

Потом зевнула еще раз, чувствуя, как наливаются тяжестью веки, а голову охватывает мутный туман.

«Что за?..» — успела подумать я и провалилась в тревожный сон.

В тот день шел дождь. Тяжелые капли мерно стучали по крыше, навевая дремоту. Зевая, Грегори вышел в сени и увидел мать. Та в своем лучшем платье, с нарядными лентами в волосах куда-то спешно собиралась.

— Мам, у нас разве праздник? — удивился он.

— Да, милый. — Мать улыбнулась. — Сегодня большой праздник. День памяти одного очень великого человека.

Странно, они никогда не отмечали этот день раньше, но, может, это связано с тем неприятным незнакомцем, который приезжал вчера? После этого посещения мать весь день ходила сама не своя, даже с отцом разругалась, а сегодня вот это…

Женщина тем временем надела плотный черный балахон.

— Ты уходишь? — спохватился Грегори. — Куда?

— Надо мне, по делу, — неопределенно ответила мать и потрепала его по голове. — Не волнуйся, все хорошо.

Она снова улыбнулась, на мгновение взглянула на Грегори каким-то потяжелевшим взглядом, а потом накинула капюшон и выбежала из дома под дождь.

Ощущение праздника не приходило. Наоборот, с каждым часом предчувствие чего-то мрачного давило все сильней и сильней. Грегори снова и снова вспоминал тяжелый взгляд матери. Жаль, отец еще с утра ушел в поле, так что поделиться опасениями было не с кем.

Внезапно с конца улицы раздался крик. Надрывный женский крик, от которого натянутая струна в душе мальчика лопнула. Он выскочил на улицу, уже зная, что случилось что-то непоправимое. Но что?

Дождь кончился, на улице парило. На деревенской площади, встревоженно гудя, собирался народ, а вскоре подошел и пожилой сухощавый старейшина.

— Ну Мариша, показуй, — хмурясь, сказал он, и толпа двинулась вперед за невысокой девчушкой в голубом сарафане.

Они отошли от деревни всего ничего — за небольшой малинник, где на укромной полянке обычно любили играть дети, он в том числе. И остановились, замерли как один.

— Опять свои богомерзкие ритуалы проводят, Верта их задери. — Старейшина ругнулся. — И надо же, среди нас…

— Велиарово отродье, — сплюнул кто-то.

Грегори проскользнул вперед и увидел, что на поляне лежат три тела, одно из которых в нарядном платье с лентами…

— Мама! — Он, задыхаясь, рванулся к ней, а потом упал рядом, отказываясь верить своим глазам.

В груди матери торчал черный витой кинжал. Она не дышала.

— Уберите парня! — крикнул кто-то.

Глаза Грегори застилали слезы, дальнейшие события воспринимались смутно. Его пытались оттащить, он кричал, вырывался, а потом среди толпы вдруг увидел того человека, который приходил к ним вчера.

Это он! Он виноват во всем!

Вспышка боли и злости затмила разум, и Грегори бросился на незнакомца. Легкое непонятное сопротивление на пути он преодолел почти без усилий, ударил чужака раз, другой, и только потом, когда тот с перекошенным лицом упал на землю, Грегори понял, что сжимает в руке кинжал. Тот самый черный витой кинжал, которым была убита его мать.

Грегори закричал и… очнулся, тяжело дыша.

Сон. Всего лишь сон-воспоминание, яркий до нереальности. Он помнил мерцание тьмы, ярость и силу в пальцах. Именно тогда он стал проявленным.

Голова горела. Как только Грегори узнал, что последователи культа Велиара виновны в смерти его матери, он поклялся отомстить любой ценой. И как он мог ждать так долго? Как мог забыть о своей клятве?

Грегори почувствовал себя предателем и застонал от бессилия, до хруста сжав кулаки. Девчонка уже уехала, жди ее теперь до конца практики! Хотя… Он вдруг понял, что одной ее смерти было бы мало. Должен быть способ уничтожить всех сподвижников поганого культа сразу. Должен.

Проснулась я рано, но в первое мгновение даже не смогла сообразить, где нахожусь. Потом увидела прохаживающегося по поляне вчерашнего знакомца, и разом нахлынули воспоминания прошлого дня.

— Доброе утро, — поприветствовал Род.

— Доброе. — Я поежилась от утренней прохлады: костерок-то, похоже, еще ночью догорел, магическое пламя выжгло ветки без остатка.

С трудом отогнала желание одновременно взвыть от отчаяния и немедленно броситься куда угодно, но найти помощь. И как я с такими эмоциями вообще смогла заснуть? Если только… В голову закралась нехорошая догадка, и я с возмущением уставилась на некроманта:

— Ты усыпил меня?!

— Конечно, — даже и не подумал отпираться тот. — Мне не особо хотелось полночи пролежать, слушая твои вздохи.

Видя мое негодование, Род лишь слегка усмехнулся, от ночного сочувствия в нем не осталось и следа. Глаза некроманта отражали лишь твердость или даже жесткость, и их выражение вновь напомнило мне Анхайлига.

— Тебе, кстати, тоже отдых был необходим, так что лучше бы спасибо сказала.

— Спасибо! — выдохнула я, но Род не обратил на мой тон ровным счетом никакого внимания.

Хотя, если подумать, он ведь поступил правильно: мне действительно нужно было отдохнуть.

— Ладно, извини. Ты прав, — неохотно признала я.

— Вот так-то лучше. — Род довольно кивнул. — Ночью-то не замерзла?

— Нет. Я привычная. Бывало, по нескольку дней в лесу проводила.

— Отец охотником был?

— Бабушка травницей.

— Ясно.

Разговаривая со мной, некромант наломал несколько веток и снова развел костер. Потом посмотрел наверх, прищурился, что-то прошептал, и к его ногам упала какая-то птица. Род поднял тушку и с сомнением покосился на зеленоватое пламя.

— Знаешь что, — я решительно подошла к нему и отобрала птицу, — готовка все-таки у меня лучше получится.